А.Гурина

Средний возраст для средней школы
Источник: Русский журнал (russ.ru); http://www.deti.ru/articles/994.html

Топ - лист общественно значимых тем за последний год, без сомнения, возглавляет реформа образования. Может, только в последние дни ее чуть-чуть оттеснила борьба с терроризмом. Но все-таки теракты, слава богу, случаются не каждый день, а дети в школу ходят, опять же слава богу, пока еще каждый. За полгода мы узнали, что на реформу школу брошены все силы и ресурсы: чиновники, естественно, совершенствуют административную систему, экономисты рассчитывают наиболее рентабельную школьную организацию, академики намереваются облагородить содержание. Педагогическая братия вроде бы не просто радуется всем этим новшествам, а одобряет их чуть ли не с чувством законной гордости.

Между тем психологи считают, что преподавательское сообщество - это одна из наиболее консервативных групп общества, ко всяким новшествам относящаяся, мягко говоря, с прохладцей. Психологам это доводится на своей шкуре прочувствовать: ведь одно из новшеств, о котором говорят мало, но оно уже местами даже реализуется, - это введение школьной психологической службы. Так вот педсоветы превратились уже в поле брани - учителя дерутся со школьными психологами не на жизнь, а на смерть. Любая рекомендация, как сделать обучение более адекватным для конкретного ребенка, воспринимается учителем не просто как атака на его профессиональную пригодность, а как оскорбление чести и достоинства - и на педсовете он требуют сатисфакции.

Ни для кого не новость, что значительная часть школьных учителей уже лет пять-десять как на пенсии. Статистика объективной картины не дает. В Сети можно найти следующие выкладки: 39,7 - это не температура, а средний возраст учителей и 16 лет - средний преподавательский стаж, то есть, как изящно выражаются составители сайтов новомодных и новообразованных интернет - колледжей и лицеев, "самый расцвет преподавательского мастерства". Заметим, что речь идет о школах новой формации, куда набирается новый преподавательский состав. Каждому, кто знаком с вычислением среднего арифметического, очевидно, что значит это среднее: одному учителю 58 лет, второму - 21 год и пара месяцев от роду, вот и получается искомый "преподавательский расцвет". А если учесть, что - по официальной статистике - учителя старшего возраста (кому за 50) составляют половину тех, кто работает на полторы и на две ставки, а еще 30% - люди от 40 до 50, то получается, что ответственность за большую часть школьных дисциплин лежит на них.

Практически в каждой школе есть Мария Ивановна или Анна Петровна - милейшая старушка, когда она пришла в школу - никто не помнит, но легенда гласит, что скоро пятидесятилетний юбилей ее безупречной педагогической деятельности. И вопрос реформы/модернизации школы сводится, в общем-то, к тому, как скоро Мария Ивановна привыкнет к новшествам, а точнее - привыкнет ли. Конечно, все преподаватели должны раз в пять лет посещать курсы повышения квалификации, методические семинары и так далее. Но чем заканчиваются эти марш-броски, более или менее всем очевидно: сходил, все тщательно записал, отчет написал и задвинул подальше.

Сложно представить себе пожилого человека, который будет с готовностью овладевать компьютером на уровне подвинутого пользователя, разбираться в системе тестирования. Для этого есть вполне объективные причины: уменьшение объемов памяти, сложности со вниманием, снижение скорости мышления - это все физиологические, неизбежные трудности. А дать в личное пользование каждому пожилому учителю на время обучения мнемотехника в личное распоряжение - утопия.

Но главная сложность "перевоспитания" не в этом. Двадцать-тридцать лет педагогического стажа дают человеку уверенность в том, что он знает, что правильно. Этот человек уважает сам себя за профессионализм. Это чувство во всех отношениях приятное, и жить с ним гораздо легче, чем в постоянных терзанях и сомнениях. А если обучать человека пожилого возраста пользоваться Интернетом, то он неизбежно будет делать ошибки даже в простейших операциях. Такое падение с высоты учительской кафедры до ученической парты не может пройти безболезненно. Психологически благоприятным исходом будет отказ от игры в мартышку и очки. Но практически со стопроцентной гарантией можно сказать, что уверенности в собственных силах у этого человека сильно поубавится. В худшем случае, эти сомнения иррадиируют и на его профессиональную деятельность.

По заверениям вдохновителей реформы образования, большинство учителей довольны введением ЕГЭ. Вполне вероятно, что эти данные не далеки от реальности. Нужно ли человеку трепать себе нервы из-за ответственности, которую он должен нести за конечные продукт своей деятельности, то есть, грубо говоря, за те оценки, которые получают его ученики на выпускных экзаменах? При прямом контакте с выпускником можно увидеть несовершенство собственной работы, особенно если он подойдет и спросит: "Как же, Мария Ивановна, вы меня учили, если у меня два балла за сочинение?". В случае ЕГЭ, если работы будут уходить на проверку к анониму из центра, то он автоматически и станет крайним для предъявления претензий. На тот же вопрос ученика можно теперь ответить: "А кто их знает, что они там напридумывали". Если же тесты будет проверять сам учитель, то зачем вообще что-либо менять. Атака модернизацией на пожилого учителя, пусть и в творческом расцвете, ведется с двух флангов: его фрустрируют тем, что он не отвечает требованиям современной школы, и в то же время снимают ответственность за результаты труда. А в итоге получается, что все перемены в школах ориентированы на людей, которые заведомо уже не могут ни сами измениться, ни что-либо вокруг себя изменить. А стало быть, основная проблема нашего образования не двенадцатилетка и не единый экзамен, а средний возраст.

27 июля 2003